Паранойя. Бред на дом. Избранное.

Имя: Эшланд

Здравствуйте! Топтаться с прологом долго не буду, а сразу перейду к брифингу. Дальше будет написано много чего, что касается не только самоанализа, но и отношений и творчества. В общих чертах стержень текущей ситуации выглядит так: мне 21 год, я учился до недавних пор на психолога, пока не стал сомневаться в верной направленности своего потока сознания и приложения сил своих тоненьких ручек. Что может быть хуже постоянных сомнений, неуверенности в том, что делаешь, и в том, что надо сделать следующим шагом? День за днем я все больше чувствовал, что эта специальность меня никоим боком не устраивает, что я с ней не справлюсь, и теперь я просто провис в воздухе, не решаясь сделать куда-либо шаг.

И чем дальше, тем сильнее я становлюсь не уверен даже в тех вещах, в которых раньше был полностью уверен. Что, спрашивается, нужно в таком случае делать, если понятно, что само по себе время и постоянные мысли усиливают негативные эффекты, подавляют и не приводят ни к чему кроме нового сомнительного витка мысли? Действовать. Хоть как-то, хоть где-то, хоть в чем-то, ведь без движения мы становимся просто камнем, вокруг которого продолжают нас опережать чьи-то жизни, не ведающие о вынужденных остановках. Новую специальность я себе так и не выбрал, не получается, не могу себя убедить в том, что это правильный шаг… боюсь, что придется действовать наугад, раз в самом себе нет веры, а откуда ее почерпнуть — понятия не имею. Собственно, далее — то, о чем я еще хотел рассказать.

Часть 1. Терпение. Простояв долгое время перед проблемой выбора, я стал терять то, что было во мне от рождения — какую-то терпимость и иммунитет к мелькающих за окном дням и вообще происходящему. Друга хороших у меня целых два, но один из них предпочел загульную жизнь без появления дома, а после, понабравшись опыта, принялся за наркотики. Вот тут я наплевал на то, счастлив он так или нет, ведь знаю, что путевка в один конец. Я был рядом с ним последние годы, но никак не мог предположить, что он сиганет в этот омут. Он был просто хорошим парнем. Ну знаете, таким, который в школе учится на четверки, сидит за второй партой и изредка балуется и прогуливает, следуя за другими. Полгода назад он устроился на работу на завод, где и связался с тамошним обширным коллективом. Чем-то его зацепило, потому что он враз пропал. Редкие осторожные беседы его только выбешивали, отчего становились еще более редкими. Что мне делать? Зайти туда как Данте с сердцем в руке и объяснить, что это все очень плохо? Хороший вариант, выйду оттуда я, наверное, с ножом в животе…

Второй друг сейчас служит в армии, так что я, можно сказать, один. Следовательно, во мне часто возникает тяга к общению, и я в меру своих способностей общаюсь с одногруппниками, с новыми людьми, которых встречаю, НО… мне перестало хватать «усидчивости» и терпения. Дружба — это как большущий долгострой, для которого нет плановых сроков. Это не одна встреча с человеком, и не две. Это поступки, случайности. Это месяцы и годы — так было в случае с моими друзьями. Но теперь я резко стал не приемлить такие гигантские сроки, и при первой возможности куда-то тороплю новых знакомых. У меня не стало сил медленно передвигаться с ними по городу, о чем-то болтая, неспешно ходя по кинотеатрам (в эти моменты время течет особенно медленно, хоть мне и интересно общаться с людьми, но чувствуется, что жизнь — это очень мало, а мы вот сейчас еще только идем пить кофе, а те возможные результаты, которых так сильно и безудержно хочется в душе, в 95% случаев губятся именно этим ожиданием). Я знаю, что настоящая дружба никак не появится за два дня, но веду я себя так, словно мое время подходит к концу…

Часть 2. Зло. Никогда я не желал никому зла, всегда слегка помогал людям, держал негатив в себе, стараясь никого не задеть, но совсем недавно откуда-то взялась странная озлобленность на всё (не то чтобы «странная», я примерно представляю откуда она свалилась). На тех, кто учится и улыбается, говоря о том, что его все устраивает, и он знает, что ему нужно, на сигналящие в пробках машины, на пары, которые заходят в модный магазин прикупить себе одежды, на хороших друзей, идущих по улице, на всех тех, кто чувствует себя уверенно, словно это единственный приемлимый вариант поведения. Эта злость помогает мне преодолевать скучные расстояния (правда, совершенно бесполезные), теперь мне есть чем заняться в дороге, но и здесь мне хочется большего: вот последний из случаев, когда я конкретно выпустил пар. У нас в университете есть несколько узких коридоров с аудиториями по бокам, и на переменах весь проход загораживает орава студентов, ожидающих у двери начала занятия. Что-то во мне вспыхнуло, и я на полной скорости врезался в эту массу. Один парень не выдержал и злобно прокричал мне вслед парочку ласковых. Так сильно меня не коробило давно. Я не особо соображал в тот момент, просто развернулся, пошел на сближение и ударом кулака уложил парня на пол. Толпа опешила, но его друзья вышли из ступора и решили отомстить. Во мне были силы, много сил, и я еще пару раз попал по их лицам, но, конечно, в итоге меня повергли. Оставшиеся силы толпы ушли на то, чтобы придержать этих парней, и я смог уйти, хоть и наслушался в спину еще много гадостей. Но странное чувство хоть какого-то триумфа заставляло улыбаться.

Часть 3. Инсценировки. Иногда, когда дела идут с общением в-общем-то неплохо, но проявляются какие-то привычки, движения, присущие данному человеку, но раздражающие меня (например, девушка постоянно подтягивает сзади джинсы, а кофту старается натянуть пониже, или парень в очередной раз говорит «Ыыыы!») в мгновение ока меня одолевает желание сказать что-нибудь ехидное, оскорбительное и неуважительное. И я говорю. Не просто напрямую, а начинаю отдаленно, заканчиваю более-менее понятным намеком на какой-нибудь дефект (не всегда реально существующий), отчего человек переваривает информацию и в ужасе шарахается в сторону, обижается или плачет. Получается жестоко, но опять же как приток качественного адреналина. Причем после давлю в себе желание извиниться, ведь с меня спросят (так или иначе) причину, а я скажу, что я кретин, черпающий кайф из чужих страданий и шока. Вопреки этому случаются ситуации, когда я веду себя как прежде: добавляю средств заплутавшему путешественнику на билет, помогаю подняться запнувшейся девушке и закрываю ее от смешков придурков и много каких необязательных мелочей, причем после я рад, что кому-то помог и мысленно надеюсь, что у человека все будет хорошо. Как? Каким макаром после всего вышеописанного?

Часть 4. Проза. После таких инсценировок и вызвания у себя неподдельной недолгой грусти (состояние аффекта прямо) мне более-менее неплохо пишется. Пишу небольшие рассказы (на что-то большее опять же не хватает … ага!… терпения) от первого лица. Позитивного так днем с огнем не сыщешь, а вот смертей, переживаний и такого прочего в достатке. Когда-то я сел за клавиатуру, потому что меня переполняли эмоции, и я выплеснул их в текстовый документ. Видно, они были реальными, потому что рассказ нашел положительные отзывы и прочувствования. После я неудачно запорол операционную систему, и рассказ отформатировался вместе со всем, что было на жестком диске. Два дрожайших места, куда я выложил рассказы, тоже попали в какой-то сбой и переезды сервера, и в результате о моем рассказе есть только вопоминание… когда мне есть о чем сказать, я говорю, но иногда я начинаю писать просто чтобы повторить эмоциональный взрыв того первого рассказа, но получается из рук вон плохо и фальшиво. Так уже было несколько раз: я зачем-то пытаюсь воссоздать плотный фон своего рассказа, и не просто воссоздать, а сделать еще более сильный на ровном месте…

Часть 5. Девушки. Было у меня на днях «потрясающее» свидание. Я уже как-то мирюсь с тем, что моя внешность заставляет разачарованно опускать глаза девушек и стрелять неудобоваримыми фразами «мы хотели гулять несколько часов? Ну мы можем погулять и полтора часа, или даже час!», стараюсь быть опрятным и аккуратным, но толку от этого ноль: личико-то оно вот! Девушка оказалась старше меня (про возраст она упорно до встречи отмалчивалась), с деловой сумочкой и на каблуках. Все как я не люблю. Но я не сделал ничего дурного, а ушел в себя. Само по себе это все где-то и хорошо, но поблизости со мной я с ней — как небо и земля (причем кто есть кто до конца непонятно). Она работает в хорошей фирме не самым последним человеком, собирается как-то съездить в США на заработки (брешет — непременно подумал бы я, но почему-то в этом случае эта мысль не пришла, да и загранпаспорт показала), и тут я — неопределившийся дурачок, который ходит до точки о точки без претензии на прогресс. Что я сделать должен — купить ей мороженое? Шарик, может быть?? Сводить в ресторан? Чего она ждала? Я насчет себя ни разу ей не соврал, она представляла, что ее ждет, но на воздухе все ее разачарование поперло изо всех, простите, щелей. Она же притворялась чуть ли не одиннадцатиклассницей (хотя и я тоже нафантазировал себе: судите сами — любит мясо в ужастиках, использует слова «йа» и «хы», говорит, что «дети — зло»). Как результат — новая порция мыслей. Все мы внутри надеемся на то, что встретим человека, с которым с первого слова наладится туманное взаимопонимание, не будет пауз в разговоре, а через год — тадам — свадьба или «живем вместе». В этом мы ориентируемся исключительно на «быть собой», «поразить», свое чувство юмора и ритма, ум, внешние данные. Люди, которые так думают, — часто являются безработными студентами, первокурсницами и любящими сидеть у окна в кафе, вглядываясь в каждого проходящего мимо, пытаясь уловить взгляд, много раз виденный в фильмах и воспетый в мифах. А как же — материальная сторона? Разве не может что-то начаться с этого бока? Почему бы и нет? Важно ощущение вполне физической состоятельности. Не только поэзия, не добродушный смех и поцелуй от фразы «у меня не хватает денег нам на проезд на автобусе», не рваная рубашка. Бывает все и так и эдак, но мне вдруг стало как-то противно все это поэтичное течение событий. Жизнь — реальность. Любовь, секс, дружба, деньги и самовнушения — то, чем мы можем грязно наслаждаться. И те, у кого есть свои деньги в качестве опоры на свидании, мне кажутся хоть и кукольнее и даже смешнее в чем-то, но гораздо самостоятельнее и гиперреальнее. Они выживут. Не важно как, но выживут.

Часть 6. Прошлое. В связи с этим жутким багажем часто нахлынывали воспоминания о прошлом. Сейчас все реже и реже. В прошлом — все уже совершено, и можно ничего не опасаться. Там осталось добро и зло, дружба и ненависть, но почему-то каждое действие кажется чем-то очень хорошо выписанным и достойным хорошего места в концовке в любом фильме.

Спасибо всем, кто хоть немного смог прочитать! Я перечитал все это безобразие, и если вы скажете, что я совершенно точно спятил, то валяйте, я сам так при чтении подумал (какой простой выход, правда?).

Здесь кругом расставлены немые вопросы, но главный из них — за что мне взяться сейчас? Как с этим вообще можно разобраться и шагнуть, наконец, вперед? Если будут комментарии по какому-то отдельному пункту, то мне будет интересно их узнать.